ОГРАДА ДРУИДА. ПОСВЯЩЕНИЕ БОГУ

Случалось, что с помощью магии, чаще негативной, нежели позитивной, друид создавал непроходимую ограду: “Фраехан, сын Тенниссана, сделал ограду друида для Диармайта, и "Туатан, сын Димана, поставил ограду друида”97. После уничтожения этой магической ограды армия Диармайта была разбита98. Случалось также, что друид соглашался обратиться в корову, и когда враг приносил эту корову в жертву, сторона друида одерживала победу99.
“Cetal”, “Cantalon”
Стертая и как бы механическая форма этих разнообразных приемов не должна помешать нам распознать в них интеллектуальное и религиозное основание: судьи, которые в “Сенхус Мор” поставили филида в один ранг с королем или с епископом, не ошиблись в этом. Все такого рода формулы как правило пелись: cetal, air-chetal, forchetal, dichetal, — так с усилительным префиксом или без оного обозначались заклинания. От этой же самой западной индоевропейской основы бретонский язык образует свое устаревшее название “урок”: Kentel, тогда как латынь сохранила глагол сапеге, “петь”. “Иккавос, сын Оппианоса создал канталон для Бри-гиты” (Icavos oppianionos ienru Brigindonae cantaton), — сообщает галльская надпись из Оксей. Как уже было показано слово “кантолон” не обозначает столб, как это полагал Вандри, но, скорее, оно по аналогии прилагалось к памятной стеле в честь совершения религиозной церемонии, во время которой исполнялся гимн100. Что касается наименований, то филид носит одно такое имя, которое можно сопоставить со словом, обозначающим песню: cainte, “Сатирик”.
Друид и похоронный обряд
Галльское cantalon, возможно, связано также с погребальным плачем, который исполнял филид от лица всех на похоронах героя, и который, при твердо установленном культе, следовало повторять в каждую годовщину. Такой обычай существовал, по крайней мере, в Ирландии: в конце “Разрушения Дома Да Хока” , филид Аморген берется оплакать Кормака Коинлонгаса, погибшего в сражении, и то же самое происходит после смерти Конле, сына Кухулина: “Тогда совершили погребальный плач, сделали могилу и стелу, и до истечения срока в три дня к коровам в Ульстере не подпускали ни одного теленка”'.
Мемориальная осианическая поэма на смерть Кайрпре непременно содержит призыв к огаму — хранителю памяти погибшего героя:
“Огам, высеченный на камне, вокруг него падали герои, раненые насмерть. Если жив Финн — воин, память огама будет жить долго”.
Друид лично наблюдал за погребальным обрядом: когда после злосчастной битвы хоронили короля Мунстера: “Друид Дергдамса сделал могилу для Мог Нейда; он похоронил его вместе с оружием, с его копьем, с его палицей и со шлемом”. Один уникальный отрывок, относящийся к описанию торжественных похорон брата одного из верховных королей Ирландии, содержит даже формальное предписание, очень близкое к данным галльских текстов: “Пусть будет вырыта ему могила, пусть совершает по нем погребальный плач, пусть забиты будут его стада”.
Тело перед погребением омывали в реке, — это являлось ритуальной процедурой, поскольку обозначавшее ее слово, fothrucad, в той же мере относилось к целебной ванне, что и к омовению мертвого тела. Затем, по окончании погребения, следовало оплакивание и похвальное слово умершему, на месте слагавшиеся друидом. Самый значительный обряд похорон осуществлялся напоследок: он представлял собой cluithi cainteach, или “погребальные игры”: “Похоронили сына короля Ульстера, вырыли ему могилу, положили камень, и герои Ульстера справили по нем погребальные игры”.
За играми, по случаю, следовали и другие процедуры менее развлекательного характера:
“Когда он достиг места, называемого Форрах, в Уи Мак Кнаисе в Миде, Фиахра умер от ран. Ему вырыли могилу, положили камень, справили по нем погребальные игры, и имя его было написано огамическим письмом. Заложников, которых он привел с Юга, живьем погребли вокруг его могилы, дабы люди Мунстера всегда несли на себе этот позор и были побеждены. И каждый человек произносил: och, och (?), когда его живым предавали земле. "Это для for uch (?) вырыли они эти могилы", — говорили они все. "Пусть же имя им будет “Форрах", — сказал друид...”.
Основания для таких жестоких экзекуций были просты; строго говоря, они не являлись исполнением приговора: предание человека земле не рассматривалось в качестве возмездия, — впрочем, само понятие возмездия чуждо религии кельтов, — но лишь как средство восстановления мистического равновесия: “Невозможно умилостивить бессмертных богов, считают они, не отдав человеческой жизни в обмен на жизнь человека...”, — отмечает Цезарь. Нам понятно, в силу какой космологической необходимости друид был вынужден принимать участие в подобных церемониях: будучи повелителем стихий и, в то же время, руководителем жертвоприношения, он являлся непременным посредником в отношениях между людьми и богами.