Базальные комплексы тоналя

Поскольку дон Хуан не был психологом, а Кастанеда не задавался целью написать подробное академическое исследование о страхе смерти, чувстве собственной важности и жалости к себе, читатель может найти в его книгах лишь «общее нечто» — ряд жизненных наблюдений (иногда очень точных и проницательных, иногда поверхностных) и массу интроспективных описаний. Людям, одаренным интуицией и сопереживанием, этого хватает — но даже они не всегда представляют себе конкретно, что и как с этими чувствами делать.

Поэтому мы подойдем к делу методично. Во-первых, надо сказать, что упомянутые чувства вовсе не чувства, а комплексы — то есть, нечто сложное, иногда состоящее из большого числа компонентов. Этими компонентами могут быть рефлексы, воспоминания, ассоциации, эмоции и чувства. Поскольку мы, вслед за толтеками, считаем указанные комплексы главными фиксаторами Точки Сборки (ТС), то назовем их базовыми комплексами тоналя.

Эти психоэнергетические образования поистине фундаментальны не только из-за особой роли, которую они исполняют в поддержании человеческого режима перцепции, но и потому, что родились вместе с нашей личностью. Страх смерти родился почти одновременно с конкретным человеческим организмом, чувство собственной важности (ЧСВ) и жалость к себе (ЖС) — в момент самой ранней социализации, вместе с первыми проблесками самоосознания.

В основе базальных комплексов лежат импринты и условные рефлексы. Если с рефлексами все более-менее ясно, то импринты — явление более глубокое и с огромным трудом поддающееся осознанию. (Пессимисты считают, что импринты вообще не доступны никакому осознанию, хотя успехи экспериментальной психологии и психоэнергетических дисциплин доказывают обратное.)

Поэтому, прежде чем рассматривать проблемы трансформации базальных комплексов, мы должны понять две вещи:
а) что такое импринтирование,
б) что такое «импринтная уязвимость».

Импринтирование (досл. «впечатывание») — это бессознательное формирование конкретного впечатления (т.е. образа или символа с прилагающейся эмоциональной нагрузкой, которая может быть довольно объемной и сложной), которое оказывает решающее влияние на дальнейшие реакции личности, формирование ее ценностей и приоритетов, в конечном счете, на ее поведение в целом. Обычно последствия импринтирования сохраняются на всю жизнь или на большую ее часть.

Основное импринтирование происходит во время младенчества и раннего детства. Существуют также смелые исследования, которые позволяют предполагать возможность даже пренатального (до рождения, в утробе матери) импринтирования индивида. Такие пренатальные импринты детально рассмотрел С. Гроф в своих наблюдениях за психоделическими сеансами и голотропными сессиями. Он назвал их «пренатальными матрицами». Подробнее про это вы можете узнать из многочисленных книг Грофа и его последователей. 

Состояние психики, во время которого может сформироваться импринт, можно назвать моментом «импринтной уязвимости». Если говорить о младенце или маленьком ребенке, то его импринтная уязвимость настолько высока, что он подвергается импринтирование почти постоянно. С точки зрения толтекской модели, это легко объяснимо. Ибо «уязвимость» связана с неустойчивым или плавающим состоянием ТС. Взрослый человек не может просто так обрести новый импринт. Экспериментаторам давно известно, что это происходит лишь на фоне измененного состояния сознания с применением специальных методов.

Впрочем, жизнь обычного взрослого человека вовсе не абсолютно стабильна. Каждый из нас, время от времени, входит в моменты импринтной уязвимости и именно после этого мы меняемся — иногда в лучшую, иногда в худшую сторону. Это процесс можно назвать спонтанным реимпринтированием. Он всегда происходит вне ясного сознания, помимо бодрствующего тоналя, и мы ничего о нем не помним.

Ситуации спонтанного реимпринтирования — это те самые узловые точки личной истории, которые должны быть вскрыты осознанием в процессе перепросмотра.

Второй, не менее важный момент в формировании базальных комплексов — условные рефлексы. Поскольку они возникают чаще всего на фоне сознательного реагирования и поведения, историю их формирования вспомнить проще. Правда, рефлексы тоже стремятся сбежать от глаза перепросматривающего свою жизнь толтека, но всегда оставляют «хвосты», за которые их можно вытащить наружу. Ибо рефлексы связаны с ситуацией первой эмоции, первого выбора или первого решения. От этих ситуаций до самого рефлекса — только один шаг. Процесс формирования условных рефлексов называют "кондиционированием".

Импринтирование и кондиционирование в массе случаев связаны между собой самым непосредственным образом. Рассуждая несколько упрощенно (т.е. отвлекаясь от ситуаций ментально-манипуляционного обучения), можно сказать, что вся совокупность условных рефлексов служит только одному — непрерывно доказывать тоналю действенность, актуальность и значимость приобретенных импринтов. Наша эмоциональность и следующая из нее стратегия поведения — это те проявления тоналя, которые как бы говорят нам: «Ты — прежний. Ты — это ты. Ты такой, каким тебя сделала жизнь в первые годы осознания. Я — описание мира — подтверждаю: выводы сделаны верно. Мир именно такой, и другим не бывает.»

Чтобы пояснить описанную ситуацию, можно привести какой-нибудь типичный пример из жизни нашего тоналя.

Вот очень грубый пример:

а) Импринт: боль от ухода близкого человека. (Когда вам было три года, мать, прежде никогда не покидавшая вас, ушла на целый день в гости, оставив одного. Вы потянулись за игрушкой, упали и впервые в жизни очень сильно ушиблись).

б) Рефлекс: крик (гнев, истерика) как реакция на уход близкого человека. (Вы затеяли кричать и плакать, когда мама вернулась. С тех пор, когда она уходила куда-то, вы всегда плакали и кричали. Когда вы плакали и кричали очень горько, мать оставалась дома.) Это и есть кондиционирование.

Теперь вы на протяжении всей жизни повторяете этот сценарий. Уходит муж (жена), вы испытываете боль и начинаете кричать. Покидает близкий друг, учитель, ваш ребенок, — вам больно и вы кричите. Независимо от результата, вы не можете остановить эту модель реагирования. Даже зная, что это ничего не изменит, вы повторяете ее снова и снова. "Научение" не происходит, приобретаемый опыт лишь усиливает боль и крик. Если вас никто не слышит, вы кричите внутренне и разрываете себе сердце. Здесь невозможно ничего доказать, нельзя переубедить — это голая и неуправляемая иррациональность. Это — кирпичик в стене описания мира.

Очень часто сформировавшийся импринт оставляет небольшой диапазон рефлексов, разрешающих импринтную ситуацию. Отсюда — поведение тоже предсказуемо, ибо включает в себя очень ограниченное число вариантов. В результате после импринтирования и кондиционирования начинается личная история с участием комплекса — какое-то число тропок, внутреннее содержание которых либо подобно либо даже идентично. Начинается «судьба» или «карма». Личная история комплекса подвергается "перепросмотру" в первую очередь, чтобы можно было, в конце концов, отыскать корни.

Напоминаю, мы по-прежнему говорим о вечной толтекской диаде «тональ — нагваль». В применении к психоэнергетической Трансформации это — «человек-в-описании» и «человек Неведомый» (экзистенциальный, космический, «в себе» и в Реальности). Просто мы вынуждены срезать слой за слоем, чтобы найти Подлинное, а психологические концепции отбираются как инструменты в той мере, в какой они могут оказаться полезны.

Стоит сказать несколько слов о реимпринтировании — т.е., о методах уничтожения прежних импринтов и формирования новых.

Реимпринтирование (учитывая достижения толтекского знания) возможно двумя способами:

а) аналитическим («перепросмотр»), и...
б) индуцированным.

Первый способ подразумевает работу с памятью и психосемантическими полями. Европейская психология знает этот способ, прежде всего, в виде беседы аналитика с клиентом, где «выговаривание» проблем (с акцентом на символах и ассоциациях) меняет импринты личности. Правда, у аналитиков это редко выходит, но принцип вполне рабочий. То же самое (только намного эффективнее) делает практика "перепросмотра".

Второй способ называется "индуцированным", поскольку главный и решающий агент воздействия на психику находится снаружи. Он активен, он «провоцирует» изменения, вовсе не занимаясь анализом, моделированием воспоминаний или воображаемых ситуаций.

Агент воздействия может быть человеком, спланированным положением (это часто происходит в экспериментах над животными и испытуемыми-добровольцами). В его роли может выступать измененное состояние сознания, вызванное специально — транс или гипноз.

Особое значение в свете экспериментов последней четверти века приобрели химические агенты — психотропные и психоделические вещества. По самой природе своей состояния восприятия, вызванные LSD-25, псилоцибином, ДПТ, буфотенином и проч. триптаминовыми галлюциногенами, создают ряд моментов импринтной уязвимости. Это, разумеется, вовсе не значит, что любой любитель острых ощущений, добравшись до психоделика, реимпринтирует себя. Вещество — всего лишь орудие. Саму процедуру замены импринтов могут производить только специально обученные специалисты (а их пока немного).

И, наконец, момент, особо нас интересующийся. Реимпринтирование может осуществляться аутогенно — под влиянием глубокого самогипноза, подготовленной медитации и: остановки внутреннего диалога.

Все вышеперечисленное (как вы заметили) — разными способами смещенные позиции ТС. Иными словами, новые способы собирать мир (миры). Попадая в зоны, где описание рушится или не способно достичь целостности, мы оказываемся в состоянии новорожденного. Некая часть психики как бы убеждается в том, что ее фундамент не столь надежен, не универсален. Сначала бессознательно, а потом и сознательно мы готовы отказаться от прошлого опыта (либо, точнее, оттеснить его в сторону) и научиться чему-то по-новому.

Это — подлинное, глубинное обучение, ибо речь идет не о навыках манипуляции, не о идеях или мыслительных парадигмах. Речь идет о фундаментальных чувствах — то есть, об основе и сущности нашей внутренней жизни.

Наука реимпринтирования — сложна, и во многих аспектах недостаточно проработана. Даже профессионалы часто не могут добиться стабильного замещения одного импринта другим сразу. Часто требуются длительные и многократные психоделические сеансы, медитативные погружения или занятия самогипнозом.

Мистико-оккультные традиции чаще всего шли по этому пути без спешки. Они не знали умных профессорских слов и не строили психологических схем, но могли добиться своего, потому что брали проблему «на измор». Годы, иногда десятки лет медитаций, испытания инициацией, шаманские трансы с психоделиками или без — в общем, это долгий путь. Когда он приносил плоды, адепт чувствовал себя заново рожденным. 

Безупречный Путь Воина, о котором поведал дон Хуан Матус, — из серии тех же практик. Его исключительность — только в постановке истинных целей. Толтеки в своем поиске нашли именно то направление.

Кроме того, толтекам помогло использование своих психоэнергетических знаний. Они понимали, что всякая эмоция немного смещает ТМ (т.е. для каждой эмоции есть своя позиция), Знали, что те же эмоции (и в первую очередь, страх) открывают «просвет». Помимо этого, они знали массу всего, так как веками занимались видением своих и чужих "коконов".

Более того, дон-хуановские маги четко представляли себе, как функционирует восприятие и описание мира, этим восприятием созданное. Опираясь на знание об устройстве тоналя, толтеки постигли сущность механизма магического делания, его детали, тонкости и хитрости. Они могли полноценно использовать свои технологии для эффективного применения техник, основанных на обратной связи. Даже движения физического тела (те самые «пассы»), если верить Кастанеде, были построены, чтобы сфокусировать их на достижении особых состояний осознания — в частности, обеспечивающих реимпринтирование. 

Совокупность перечисленных здесь преимуществ сотворила из древней индейской магии чудо «новейших (древнейших) технологий». Наша задача — восстановить хоть часть из утраченного мастерства, поскольку книги Кастанеды, давшие ни с чем не сравнимый толчок исследователям Трансформации, дали нам выразительный, но беглый взгляд на незнакомое миру учение.

Автор - А. Ксендзюк